Филологический портал (языкознание) 2006

Сегментация в тексте художественного произведения с коммуникативно-прагматической точки зрения     Как показывают исследования явлений экспрессивного синтаксиса, попытки ученых определить со структурно-семантической точки зрения содержание таких понятий, как "парцелляция", "присоединение" и "сегментация", нельзя признать успешными. Остаются теоретические вопросы, которые затрудняют решение практических задач, связанных, в том числе, с использованием способов актуализации тема-рематического содержания высказываний. Мы считаем, что в изучении сегментированных конструкций в структуре письменных текстов более плодотворным оказывается коммуникативно-прагматический подход, который во многом изменяет парадигму современных лингвистических исследований, способствуя реализации текстоцентризма и антропоцентризма как важнейших принципов анализа языковых объектов, ибо он напрямую связан с субъектм, его целевыми установками и индивидуальной манерой письма.     Как отмечают исследователи, первоначально построения с логическим выделением отдельных синтагм в целях усиления, актуализации или уточнения ремы оформлялись внутриструктурно, то есть в рамках одного предложения, с помощью срединных знаков препинания (запятых) независимо от местоположения обособленных синтагм. Такой прием был характерен, в частности, для художественной прозы Ф.М.Достоевского [1, с. 258]. В художественной и публицистической (реже в научной) речи ХХ столетия актуализированная информация часто выражается иначе, в частности с помощью парцеллята, который вместе с базовой конструкцией представляет единую коммуникативную структуру. Ср. актуализацию ремы у Достоевского и возможный способ ее представления в современной письменной речи: Петербуржец, среди дня или к вечеру, становится менее общителен и Петербуржец становится менее общителен. Среди дня или к вечеру; Так прошла вся зима, в каком-то ожидании чего-то и Так прошла вся зима. В каком-то ожидании чего-то. Даже простая трансформация синтаксических конструкций Достоевского в сторону их "осовременивания" выявляет чужеродность сегментированных структур для языка писателя. Тем не менее отдельные употребления сегментированных конструкций встречаются уже в XVIII в.     В XIX в. тенденция к употреблению сегментированных построений становится все более отчетливой, особенно в художественной прозе, у истоков которой стоял великий Пушкин. В прозаических шедеврах поэта не только реализовались потенциальные возможности русского языка, но нашли выражение и некоторые важнейшие тенденции развития речи художественной литературы. Одна из таких тенденций - усиление влияния разговорной речи на письменную. В 1825 г. Пушкин в статье "О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И.А.Крылова" пишет о проникновении в речь русской поэзии разговорных элементов как о закономерном процессе, в результате которого "славяно-русский диалект, созданный специально для поэзии", сближается с "простонародным наречием". Это явление еще в большей степени должно быть свойственно прозе. Поэт приветствует усиливающуюся тенденцию, отмечая: ":такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей".     В художественной речи А.С.Пушкина сегментированных построений немного: время для их активности еще не пришло. Однако синтаксические конструкции в пушкинском идиостиле чрезвычайно разнообразны, и сегментированное присоединение, участвуя в решении определенной коммуникативной задачи, занимает среди них свое место как иллюстрация к воспринятой автором тенденции развития языка, которая оказалась сильной и плодотворной. Присоединительные конструкции в прозаических рассказах Пушкина выполняют прежде всего свою основную функцию: содержат добавочное сообщение, уточняющее, поясняющее и развивающее основное высказывание. Например: Било 11, и никто не думал о сне. Наконец Кирила Петрович сказал сердито исправнику:     - Ну что? Ведь не до свету же тебе здесь оставаться:Отправляйся-ка восвояси да вперед будь расторопнее. Да и вам пора домой, - продолжал он, обратясь к гостям ("Дубровский"). Здесь присоединение легко распознается по функции (содержит добавочную информацию, развивающую тему и рему базовой структуры) и типизированному средству - союзу да и.     Будучи твердо убежден в необходимости упрочить свою независимость, Германн не касался и процентов, жил одним жалованьем, не позволял себе малейшей прихоти. Впрочем, он был скрытен и честолюбив, и товарищи его редко имели случай посмеяться над его излишней бережливостью. Он имел сильные страсти и огненное воображение, но твердость спасла его от обыкновенных заблуждений молодости. Так, например, будучи в душе игрок, никогда не брал он карты в руки, ибо рассчитал, что его состояние не позволяло ему (как сказывал он) жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее, - а между тем целые ночи просиживал за карточными столами и следовал с лихорадочным трепетом за различными оборотами игры ("Пиковая дама"). В приведенном тексте сегментированное присоединение не столь типичное, как рассмотренное выше: лексема-коннектор [2, с.14] впрочем, выступая в качестве союза, присоединяющего предложение, которое ограничивает высказанную мысль, способствует реализации не только присоединительных, но и противительно-уступительных отношений. Однако еще более важной оказывается коммуникативная функция присоединения. Поставленный в сильную позицию конца конструкции, сегмент, являясь носителем дополнительной информации, реализует весьма существенную часть ремы: по сути, здесь автор называет те черты Германна, которые окажутся едва ли не причиной разыгравшейся драмы, - скрытность и честолюбие. В последнем предложении назван ключевой концепт произведения - будучи в душе игрок. Это авторское утверждение развивается и получает доказательность в присоединительной несегментированной конструкции, связанной с основной частью рассматриваемого сложного предложения присоединительной скрепой а между тем.     Уместно сослаться на исследователя П.В.Кобзева [2], который констатирует высокую частотность присоединительных конструкций в составе сложных предложений в художественных, публицистических, официально-деловых и научных текстах ХVIII в., приводя доминирующие скрепы, среди которых и сочетание а между тем. Ученый отмечает, что ХVIII в. знал и сегментацию, хотя она не была еще широко распространенным явлением: Говорят, что Французы, оставив Кассель в стороне, намерены прямо идти в Галберштед. Между тем ежечасно ожидают баталии ("Московские ведомости", 1760, № 62).     В структурировании прозаического произведения большую роль, чем в поэзии, играют разного рода текстообразующие языковые элементы и приемы. Среди них сегментация занимает далеко не последнее место. Поэтому сегментированные отрезки встречаются в любой хорошо организованной языковой структуре. С их помощью автор может показать общую логику развития мысли. В прозе Пушкина встречаются блестящие образцы именно такого структурирования текста. Например: Он был добрый малый, но ветрен и беспутен до крайности. Главною его слабостию была страсть к прекрасному полу; нередко за свои нежности получал он толчки, от которых охал по целым суткам. К тому же не был он (по его выражению) и врагом бутылки, т.е. (говоря по-русски) любил хлебнуть лишнее ("Капитанская дочка"). Было бы неверным отнести сегментированное присоединение в этом отрывке только к предыдущему предложению, хотя специализированное средство связи к тому же фиксирует, несомненно, семантику добавочности. Но по логике текста выделенная конструкция связана с предыдущей необязательными перечислительными отношениями, а с первым предложением абзаца - более тесно, отношениями пояснения и уточнения, которые структурируют текст-рассуждение, содержащий тезис и доказательства.     Ощущая направления развития языка художественной литературы, его основные закономерности, Пушкин, гениально использовав предоставленную ему языковую "стихию", одним из первых обратился к разговорным конструкциям, в частности к несегментированным и сегментированным присоединительным построениям, выявил их эмоциональность и непринужденность, экспрессивную силу и повышенную динамику в передаче информации.     Мы уже отмечали чужеродность сегментированных структур для классического синтаксиса писателей XIX в., однако, с "легкой руки" Пушкина, отдельные употребления таких конструкций встречаются даже в такой классической, "спокойной" речи, как художественная речь И.С.Тургенева. Например: Берсенев закурил трубку.     - Вот я, -- продолжал он, - нанял себе домик возле Кунцева. Очень дешево и очень удобно. Так что даже лишняя есть комната наверху.     Инсаров опять ничего не отвечал. ("Накануне")     Сегментация рассматриваемой изолированно от других единиц отрывка конструкции, воспринимается лишь как способ передачи устной речи на письме. Однако в более широком контексте данная структура выполняет существенную коммуникативную задачу: Берсенев как бы между прочим сообщает о том, что у него есть лишняя комната, не решаясь прямо предложить гордому Инсарову жилье. Следовательно, в сегментированную придаточную часть перенесена главная часть ремы приведенного микроконтекста.     Весьма важно, что почти все случаи сегментации в идиостиле писателя относятся к речи персонажей и являются частями реплик, то есть принадлежат непреднамеренной, живой разговорной речи.     Таким образом, в языке Тургенева обнаруживаются некоторые явления современной экспрессивной речи, которые, однако, не определяют специфику синтаксического строя его произведений. У писателя, если можно так выразиться, спокойный синтаксис, который структурируется классическими фразами. В тургеневских текстах преобладают большие предложения, в которых в пределах одного живописного полотна объединяются разные детали, порой отдаленные друг от друга события. Части таких конструкций разделены точкой с запятой и по сути представляют собой текст как цепь высказываний, каждое из которых выполняет определенную коммуникативную функцию: На темно-сером небе кое-где мигают звезды; влажный ветерок изредка набегает легкой волной; слышится сдержанный, неясный шепот ночи; деревья слабо шумят, облитые тенью. ("Лес и степь") Удивительно, но и формально, и в смысловом отношении это одно целое - одно предложение, одна картина, части которой объединены одним настроением и эффектом целостного эмоционально-экспрессивного воздействия. Эти параметры поразительно меняются, если заменить точку с запятой точкой: На темно-сером небе мигают звезды. Влажный ночи ветерок изредка набегает легкой волной. Слышится сдержанный, неясный шепот. Деревья слабо шумят, облитые тенью. Не изменив ни единого слова, мы тем не менее создали, по сути, другой текст: образовали другую синтаксическую конструкцию, "разрезали" картину на части, значительно ослабив тем самым связи между ее отдельными фрагментами, убрали ощущение состояния медитации лирического героя (автора), которое создавало единое настроение. То есть это уже не Тургенев. А если отвлечься от индивидуально-авторского фактора, то полученная пунктуационно-синтаксическая модификация гораздо более характерна для современных текстов, чем для текстов XIX в.     Проведенный лингвистический эксперимент может быть иллюстрацией к утверждениям А.Е.Супруна: "В процессе функционирования языка как план содержания, так и план выражения языковых знаков претерпевают значительные изменения: Потребность этих изменений в конечном счете обусловливается для плана содержания стремлением к адекватной передаче познаваемого мира, а для плана выражения - стремлением к системной, экономной и вместе с тем достаточно надежно различающей единицы плана содержания структуре экспонентов - звуковой и графической систем языка" [3, с. 47].     За последние полвека сегментация получила, по мнению многих исследователей, широкое развитие. Так, А.А. Андриевская считает подобные явления "все более часто наблюдаемыми в текстах современной художественной прозы" и называет их "сепаратизацией" или "крайним обособлением". Исследователь считает, что они обильно представлены в прозе, "отражающей спонтанные речевые планы (фамильярно-разговорную и внутреннюю речь)" [4. с. 77].     Тексты публицистики и художественной литературы передают или имитируют спонтанную речь. Так сегментированные кострукции попадают в книжные стили речи. Следует, однако, обратить особое внимание на тот факт, что рассматриваемые структуры весьма часто встречаются не только в речи персонажей, но и в речи авторов, реализующих новые возможности динамического синтаксиса. Например: Он шел вдоль стен, обтянутых серой мешковиной. Грубая, дешевая материя выглядела в данном случае весьма неплохо. Что касается картин, развешанных на этой мешковине, у Лосева они не вызывали интереса. Лично он любил живопись историческую:Нравились ему и портреты маршалов, полководцев, известных деятелей искусства. Чтобы картина обогащала знаниями. Здесь же висели изображения обыкновенных стариков, подростков, разложенных овощей и фруктов с разными предметами, рисунки на бумаге, множество мелких картин в простых крашеных рамах.     Из контекста выясняется, что Лосев, главный герой романа Д.Гранина "Картина", зашел на выставку картин случайно, чтоб не мокнуть под дождем. В таком контексте сегментация выделенной конструкции, представление этой информации как самостоятельного высказывания при помощи графических знаков, равно как и запятая между неоднородными определениями во втором предложении, выступают как знаки глубинного смысла, рематического содержания: с едва уловимой предостерегающей иронией автор подчеркивает почти вошедшее в привычку нежелание героя углубляться в смысл окружающего, поверхностность суждений и обобщений. Но именно здесь, на этой грубой, дешевой мешковине, Лосев и нашел ту картину, которая перевернула его жизнь. Вот как автор вводит эту тему: Неожиданно что-то словно дернуло Лосева. Как будто он на что-то наткнулся. Но что это было - он не понял. В парцеллированных конструкциях отражается стремление автора удвоением ремы (что-то дернуло Лосева..., :он на что-то наткнулся) акцентировать рему микротекста, обозначить завязку сюжета.     Сегментация, частотность которой в текстах современной художественной литературы нарастает, весьма заметно отражает изменения в способе структурирования информации и в плане содержания, и в плане выражения. В этом проявляется "способность языка к самоналадке, приспособлению к новым условиям" [3, с. 47].     Список использованных источников:     1. Иванчикова Е.А. Синтаксис художественной прозы Достоевского. М.: Наука, 1979.     2. Кобзев П.В. Односоставные присоединительные предложения в русском литературном языке ХVIII века. - Могилев,1997.     3. Супрун А.Е. Лекции по языковедению. - Мн.: Изд-во БГУ, 1978.     4. А.А.Андриевская. Явления "сепаратизации" в стилистическом синтаксисе современной французской художественной прозы. - Филологические науки. - 1969, № 3. Л.Н.Боженко, О.В.Липская

По материалам http://www.filologdirect.narod.ru/ Все материалы защищены в строгом соответствии с законом. При перепечатке указание на первоисточник и автора обязательны. Господа, помните о сетевом этикете.